С подросткового возраста я писал стихи, делал заметки, сочинял рассказы. Шли годы. Рассказы собирались в ящик стола, стихи разделились на альбомы, постепенно из хаоса, в котором все находилось, начал вырисовываться некий порядок и спокойствие относительно своего творчества. Пусть его никогда и не увидит мир, зато я буду знать, что у меня этот мир есть свой, и он наполнен до краев, и находится он под наблюдением.
Так я думал. Потом, в силу обстоятельств, я перестал писать, сменил работу, появились новые дела, заботы. Ящик оставался закрытым и не пополнялся ничем. Ничего страшного для себя я в этом не видел. Всегда можно продолжить, меня же никто не контролирует в этом вопросе, кроме самого себя. Самого себя – оказалось самым страшным врагом, о чем я догадался лишь позднее.
И вот, когда новый виток жизни стал стабильным и устоялся, я вновь вернулся к своим записям. Прошло, не соврать, года три. Я открыл папки со стихами, полистал, поулыбался в душе – многое мне понравилось, а значит, время выдержки прошло и написанное не кажется ничтожеством и хламом.
Но когда одним тихим вечером я решил начертать несколько строчек, чтобы вернуть себе писательскую удаль и твердость – замер после двух слов на бумаге. И застыл как статуя. Все мысли, идеи – растворились и улетучились, словно их никогда и не было. Поставив чай и несколько минут пребывая в размышлениях, я вернулся к листу бумаги, поворошил старые записи, и снова попытался сосредоточиться.
То, что я прочел после пяти минут работы – годилось только для использования в качестве туалетной бумаги. Мне было стыдно и горько за глупость и банальность, перенесшуюся из головы на чистый лист. Я встал и решил пройтись по ночному городу.
Вернувшись через час, я осознал, что ничего не меняется. Страх сковал мое нутро. Все, отписался. Талант, если и был, похоронен. Было не только страшно внутри, но и холодно. Меня как будто выпотрошили и бросили на улице. Я еле уснул той ночью, так ничего и не написав. Следующие два дня я боялся подойти к бумаге и ручке. Мне казалось, что лучше вовсе не видеть своего позорища и бездарности, чем рассматривать ее под микроскопом.
Прошло два дня. Страх немного рассеялся, но появилось безразличие. Мне было наплевать – получится или нет. И я решил себя заставить себя писать, писать, писать, пока не сотрется рука, и я не вырублюсь за письменным столом или на диване с блокнотом в руке. А потом, если все не понравится – выбросить в ведро и забыть.
Так и получилось. Я писал до изнеможения, перечитывая и пересматривая несколько стихов, что удалось буквально нацарапать. Утром я стал их редактировать и поправлять неточности и оплошности. Моему удивлению не было предела. Ей-Богу, я это сделал. Как будто я никогда и не останавливался. Мало того, это дало новый толчок к развитию – я увидел новый грани в своих творениях и меня они заинтересовали больше всего. Появилась новая, неизведанная глубина и стилизация.
Я осознал, что вдохновения ждать для меня больше не имеет смысла. Я окучивал свою глупость и лень сам, и появились свежие всходы поутру. Больше я никогда не боялся останавливаться и начинать, так как знаю какую пользу можно из этого извлечь. Теперь я могу остановиться, осмотреться и принять твердое решение, что в какой-то момент приходит повторяемость – страшная беда любого творчества, и сделать нужную паузу. И это всегда идет на пользу, страха больше нет, есть лишь легкое возбуждение и тревожность – подруга любой настоящей деятельности души.
